Такой она виделась издалека пареньку, который умирал от тоски в британской глуши, где даже мухи читали ему нотации о хорошем поведении и неприличии длинных волос. И тогда он рванул, этот мальчик, в большие приключения, в жизнь без края, в музыку ломких форм и таинственной психоделии.
Я искал эту вещь в исполнении знаменитых Supertramp, где Роджер Ходжсон вместе с Риком Дэвисом создавал запутанный мир зеркал, отражений, лабиринтов, летающих островов, плавающих звезд. Я помню эту запись, где орава одетых в белые балахоны музыкантов бродит по сцене, наигрывает на гитарах и клавишах, теряется в тумане и возникает снова под мотив флейты. Но запись исчезла, я не смог ее найти, и поэтому Роджер Ходжсон появляется тут без прежних друзей и сто лет спустя, один и седой, хотя по прежнему с длинными волосами и улыбкой музыкального супермена, преодолевшего мели и моря, годы и горы. Манжеты на рукавах его белоснежной рубашки подвернуты. Сине-золотая жилетка источает хиповый шик. Прежде Supertramp играли эту вещь абсолютно серьезно, теперь с его лица не сходит улыбка. Все здесь пронизано иронией, от звука до слов, но ирония странным образом не убивает мечту. Эта мечта о притягательной, невероятной, никогда не достижимой Америке по-прежнему отчетливо звучит в голосе человека, сочинившего эту вещь, когда ему было 17 лет - и с прекрасной легкостью играющего ее сейчас, когда ему 66. Послушайте его высокий, не утерянный в путешествии голос, его изящные клавиши и звуки трубы, стартующей на счет "три, четыре".
Кофе и булочки? Масло и джем? Сейчас будут, пусть только наш друг Чарльз Роджер Помфрет Ходжсон в Большом Пиратском Театре Порт Рояля доиграет до конца свой хит 

Кэп