Вы — кто?

Как раз сейчас астероид 2012 da 14 подлетел к Земле совсем близко, и разношерстная космическая публика на нем приникла к телескопам, навела подзорные трубы на маленький аргентинский городок Чиа.

А потом вдруг вышла маленькая женщина и стала так танцевать, что у нас перехватило дыхание. Мы не дышали ровно 47 секунд!

Пиратка Мэри 

Флинтыч.

Предчувствие весны

Этой осенью в моде оранжевые шапочки и круглые влюбленные глаза! 

В пятницу вечером, когда Кэп и Пиратка Мэри сошли на берег, Флинтыч лапой выкатил из трюма бочку ямайской валерьянки.

РАДИО ФРАНЧЕСКА начинает дневной эфир, здравствуйте!
В такую погоду хороший хозяин машину на улицу не выгонит. Может быть, у нас ее и нет. Мы влезаем в резиновые сапоги, прикольно разрисованные бабочками и сердечками, накидываем хрустящий желтый дождевик, раскрываем лиловый зонт с двухметровым размахом крыльев и, едва касаясь тротуара, сонно направляемся в теплое чрево Москвы, ее полную драгоценных камней сокровищницу, ее исторический музей: в метро.

Уж если нас занесло ночью в этот несусветный Нешвилл, то почему бы не устроить здесь небольшой флешмоб человек на 815? Ничего, что вокруг стекло и бетон, главное, что музыка подходящая. И потом, вечер без танцев, что утро без рома!

Сколько можно ловить треску в холодной и соленой воде? Кот Флинтыч потребовал прекрасного. Поэтому бросаем все, куда придется, но якорь аккуратно бросаем в Вене. Команда при полном параде, в накрахмаленных тельняшках и сапогах со стрелками, сходит на берег и стройной толпой отправляется туда, где процветает высокое искусство, и это не опера, не консерватория, не филармония и даже не Музей Моцарта.

Это Джон Чиполлина в свой лучший час, а лучшим часом для него был тот, когда он был на сцене с гитарой.

Вы её узнали.

Это Ширли Бэсси, маленькая и худенькая, раскидывает руки в восторге над огромным миром, полным солнца, смеха, любви, музыки и жизни. Идёт 1965 год.

Да, это реклама!

Если чашечка стоит у вас без дела...

«Есенин и трицератопс у озера»

Но небо все равно открылось — открылось во всей своей немыслимой вышине и густой голубизне.

... и тут, одурев от белой зимней мути

Он взял желтую розу в зубы, закрыл глаза и нырнул в небо, как в воду.