В рыжей бороде Рика ван дер Линдена запуталось время. На его широком поясе средневекового бродяги висят ключи от рая и отмычка от чистилища, а от дверей в ад у него ключей нет. Сейчас, в шестом часу тусклого декабрьского денька, ад истаивает в текучей музыке Баха, плавно ниспадающей со ступеней пяти клавиатур. Ад сегодня закрыт на учет и переучет, заперт на восемь замков и шесть засовов, он заколочен наглухо, завален камнями, забит крест-накрест железными балками, и по слухам, доходящим до нас из хорошо информированных ангельских кругов, некто Очень Высокий предполагает в самом скором времени объявить ад банкротом. А на крыше обанкротившегося ада, из которого проворовавшиеся черти сперли всю смолу и вынесли все котлы, сидит невозмутимый барабанщик Петер де Лиу и каждым ударом палочки вбивает гвоздь в дьявола и во все мировое зло. А золотые трубы поют, и небесная Голландия восходит, как Солнце, и по каналам любимого Амстердама медленно плывут баржи, и жизнь в отсутствие ада становится летучей и свободной, и группа Ekseption на наших глазах в подвале с голыми стенами творит свое чудо.