Странная эта вещь. В ней почти нет музыки, но есть мягкое скольжение в темные пределы бытия. Это скользит во тьму освещенный огнями, жаждущий денег и впечатлений, не видящий дальше сегодняшнего вечера мир. А за вечером наступает ночь. Голос Коэна из рода коэнов стал еще гуще и темнее, чем обычно, это голос того, кто уже знает о будущем и стоит на самой черте. "Я готов, мой Бог". И не угадаешь, это он о конце своего пути или о конце мира, доигравшегося до катастрофы, доплясавшего до Апокалипсиса, додурачившегося до пропасти.
Он поет о неприятии мира - и о принятии его конца. Темным голосом из середины ночи поет этот джентельмен, чья жизнь вмешает в себя несколько эпох. Этого вполне достаточно, чтобы узнать миру цену. "Если ты дилер, то лучше я буду вне игры, если ты лекарь, лучше я останусь больным" - ничего не напоминает? "Отказываюсь - быть в Бедламе нелюдей, отказываюсь - жить с волками площадей" - за восемьдесят лет до Коэна так же отказала миру в своем в нем присутствии Марина Цветаева.
В конце вещи вы услышите второй голос. Это поет кантор монреальской синагоги Гидеон Целермейер. В ноябре 2015 года он получил от Коэна письмо, где тот просил разрешения включить в новый альбом фрагмент записи кантора. Целермейер согласился. До этого они никогда не встречались и познакомились только сейчас, на ужине в честь выхода альбома.
Hineni, слово на иврите, которое поет монреальский кантор на альбоме канадского и всемирного коэна из рода Коэнов, означает "Я здесь". Кому он это говорит? Кому он поет это загадочное, мистическое слово светлым, светящимся, сияющим во тьме голосом? Только Богу можно это сказать, и только в тот момент, когда между Богом и человеком уже нет преград.

На фото: Леонард Коэн у себя дома. Сентября 2016. Фото Грэми Митчелл.