Никогда прежде философия и музыка не были так близки, как во время рок-революции и хиппи-трипа, в шестидесятые. Бетховен и Кант, Моцарт и Руссо были разными мирами. Студенты из Кентербери, из группы со странным названием Spirogyra, соединяли эти миры — творили странную амальгаму из философии и гармоний. Они искали не успеха, не славы, не денег, а смысла собственных жизней и свой путь в мире, между людей.

Первый их альбом St. Radigunds назывался именем улицы, на которой находился их университет. Всего с 1971 по 1973 они выпустили три альбома. Материал для четвёртого у них был записан, но альбом не вышел в свет. Никакой коммерции тут не было, третий альбом плохо продавался. Это была музыка слишком тонкая и тихая, чтобы захватить толпы людей, слишком глубокая, чтобы быть замеченной на поверхности. В студенческом Кентербери их знали, также как их знали те, кто двигался в ту же сторону, что они — в сторону самопознания, медитации и погружения. По аналогии с acid rock их называли acid folk.

Изначально они хотели назвать группу Amoeba. Амёба — маленькая и элементарная форма жизни, неискоренимая, непобедимая, не слышащая шума наших человеческих ссор и дрязг, живущая сама по себе. Но остановились на названии Spirogyra — спирогира это маленькая простейшая водоросль, живущая почти во всех водоемах, так давно, что как будто бы уже срослась с водой и временем. Амеба, спирогира — глубокие формы жизни, не знающие суеты, потерь, обретений и смерти, не сопротивляющиеся времени, а текущие и растущие вместе с ним 

Дойдя до границы своего звука, они вышли из него и отправились в странствие по жизни, городам и странам. Поиск продолжался долго, долго. Мы даже не можем точно сказать, сколько. Основатель группы Мартин Кокерхэм покинул Англию и исчез мы не знаем куда, чтобы вернуться через десятилетия, где-то около года 2000, поседевшим бородатым мудрецом, не потерявшим вкуса к тонкому звуку, гитарам и флейтам. Барбара Гаскин, давшая свой прозрачный голос музыке группы, отправилась на Восток и три года странствовала по юго-восточной  Азии в поисках буддистского просветления. На жизнь девочка-хиппи, изучавшая в университете философию и литературу, зарабатывала уроками английского. Прожила в Индии 18 месяцев. Что ей дали эти странствия, какую саматху и нирвану она обрела на залитых нестерпимым солнцем улочках нищих городов? 

Есть люди, вызывающие уважение своей жизнью. Вот они такие. Кокерхэм и после возвращения неизвестно откуда сочинял и записывал музыку, смысл которой был не в продвижении по чартам и расширении аудитории, а в постижении и обретении. В апреле 2018 его не стало. Барбара Гаскин сейчас живёт в Англии, вдали от столичной суеты, и по-прежнему делает свой звук, который выпускает на собственном маленьком независимом лейбле. Ее трип продолжается — в ту глубину, где чем глубже, тем светлее. 

Вещь, которая сейчас прозвучит в нашем эфире, состоит из речитатива и медитации, из горы и долины, из темного воздуха, в котором горят свечи, и желания найти то, что не имеет имён. Это вещь о времени жизни, о начале и конце, о том, с чем мы приходим в мир и с чем уходим. В этом звуке путешествие и тревога. Музыка шумит, как тихое ночное море, и длится, как небо над Гималаями, куда девочке-хиппи с сияющим как луч голосом ещё предстоит попасть.

We are the stars
We are the furthest point you can see
We are we