Первые сорок восемь часов тузы просто ломились в руки Стю, короли стояли в очередь! Но в последнюю минуту игры - дело было уже в баре "Отрезанная Голова" у Луизы ОБранниган в красной юбке - Бернабу снял колоду, и ему пришла эта чертова стерва дама пик, вечная погибель Стю! Тогда он ударом ноги подогнал Бернабу бочонок с результатами референдума и с досады - пусть Луиза и просила его сто раз не стрелять в ее баре - продырявил даму пик из своего револьвера с серебряным курком!
Три дня, с четверга по среду - или это был вторник на заре вчера в четверг? - мы утешали нашего друга во французской кондитерской Порт Рояля, где маленькие киргизские дамы метали нам на стол чайники с китайским дурманом, сухие улетные печеньки из Монголии и пирог из черного леса Наргыза, вылечивающий тоску. Шотландия плакала, громко рыдал Глазго, Абердин проклинал даму пик, которая улыбалась почти сошедшему с ума от горя, плачущему Стю из каждого газового фонаря и со дна каждого литрового стакана. Но что делать! Нечего делать! Через триста лет, когда будет новый референдум о независимости Шотландии от Англии и Луны, мы опять будем молодыми, и тогда-то уж мы обдерем Бернабу в игру с прикупом и пистолетами! И поэтому в субботу - она была утром в понедельник или в четверг с вечера, да и не важно! - Стю тряхнул головой в мелких кудряшках, натянул белоснежные гольфы шотландского капитана и гордость абордажа, клетчатый килт, сунул ноги в мягкие синие туфли и кивнул нам. Душа Шотландии, его старая волынка по имени Китти, была с ним.
Мы вышли. Вокруг был незнакомый город с трамваями и еще какой-то хренью, которая ездила, пищала, верещала и вообще напрашивалась на рею. На асфальте было написано про какого-то Почукаева. "Where i am? Damned town! Who is this fucking Pokuchay?", - заревел Стю и заиграл...