Это было не с нами, а может, и с нами. Это было давно, а может, вчера. Это было в предвоенное время, а может быть, в послевоенное.

Задолго до суши было море, и задолго до моря было небо, и задолго до всех наших песен был цыган, в оккупированном немцами Париже игравший свой несравненный минорный свинг. Это Джанго Рейнхард на волнах Пиратское Радио Франческа, человек с оливковым лицом и тоненькими усиками грустного маэстро. У него была искалеченная рука, искалеченная войной судьба, искалеченное голодом здоровье и короткая жизнь, которую он прожил как скиталец. Но сколько же света в звуке его гитары, звучащем посредине смертоубийства, зла и мракобесия.