Под этот блюз мы закончим долгий, долгий день.

Сладкоголосая мандолина, нежная скрипка, томительная виолончель — это музыка.

А грохот камня о лист железа, а утробной рёв освобождённого от рамок сознания, а вой ветра, забивающий уши и душу — это что? Тоже музыка?

В Москве, пустынной от пандемии и воскресенья, она стоит на краю унылой серой асфальтовой площади в своей яркой, как лимон, курточке, и синих, как густая гуашь, джинсах. Ветер сдувает ее светлые волосы с лица, залитого авитаминозным солнцем ранней весны. Перед острыми мысками ее чёрных сапожек немудреный плакат, на котором ее имя сливается с ее скрипкой. И она начинает.

Найди девять — восемь? — пять? — или хотя бы кошку! — отличий. Такую подпись можно было бы поставить под обложками альбомов Tea for the Tillerman и Tea for the Tillerman2. Первый был выпущен в 1970 году, второй 2020. Между двумя альбомами с одним названием умещается целая жизнь.